Талант могучий каждый знает,
Поцеловал при рожденье, знать, Бог.
И душа каждый раз замирает
От твоих, мной прочитанных строк.
Мои мысли с твоими в полёте,
Мчатся с криком седых журавлей,
Как вы, милые, там живёте,
Средь чужих без туманов полей?
Там ведь нет таких вот раздолий...
Утверждать я совсем не берусь,
Но всегда с чувством радостной боли,
Возвращаюсь к тебе, моя Русь.
Возвращаясь к июльским покосам,
К василькам, что синеют во ржи,
К перломутровым утренним росам,
Как вдруг чувствую сердце дрожит.
Прикоснусь к белоствольной берёзке,
Ты воспел, её, брат, от души,
Красотой своей, может неброской,
Сделал символом русской земли.
Возьму в поле пригоршню землицы,
Пахнешь потом ты дедов, отцов.
В небе молнией пляшут зарницы,
Салютуя в честь тяжких трудов.
Может грусть и кому-то не нравится?
Извините за свей абордаж.
Твоя песнь никогда не состарится,
Ты - российский...
Ты - русский...
Ты - наш...
В жизни к старости всё меняется,
Но дороги все не пройти.
Я не буду в грехах своих каятся
И с ума не хочу вдруг сойти.
Но талант твой, конечно, покруче,
Господь шептал над твоей головой,
Моя муза меня чуть подучит,
Может, бюстик сольют не простой.
Золотой мне, братишка, не надо,
Его могут жульё утащить,
Лучше вот из осеннего сада
Куст рябины на холм посадить.
И когда журавли пролетая
Над заросшей могилкой моей
Костёр рябины, уже догорая,
Помашет гроздью последней своей.
Придёт зима и саваном белым
Вновь покроет твой в Питере прах.
Ах, как мало я в творчестве сделал,
Чтоб тягаться с тобою в стихах.
Здесь дуют морозные ветры,
Метели - не видно ни зги.
Остались позади километры
Суровой колымской тайги.
Мы ушли далеко от погони,
Псам конвойным нас не догнать.
Это плачут берёзы со стоном,
Может с нами хотят убежать.
Так прощайте же вы Соловки!
Искалечено жизней так много...
С судьбою играем, браток, в "поддавки",
Проклиная душой все остроги.
Не сумели "врагом" схоронить,
Мы уже на свободе, братишка.
Разве можно такое простить...
За сфабрикованные кем-то делишки?
Метель стихла, вдали показались
Железной дороги огни.
Последние метры остались
До нашей заветной земли.
Воля нам снилась ночами
Под лай охрипших собак.
Нельзя запереть под замками
Гордых, свободных... в барак.
Морозные ветры здесь дуют,
Метели - не видно ни зги.
Как будто бы черти воюют
В сугробах колымской тайги.
Так прощайте же вы, Соловки!
Умирать нам с тобой ещё рано.
Хотел б увидеть я дом у реки,
Где сидит на крыльце моя мама.
Он был участником войны,
Орденоносцем и героем...
Прополз на брюхе пол страны,
Победу встретил стоя.
Не раз в боях он умирал,
Слыл без вести пропавшим,
Но просто чудом воскресал,
Был человеком настоящим.
Давно закончилась война.
Страна не зная горя,
Как вдруг взорвалась тишина
В квартире у героя.
Вломились в масках... лишь в кино
Таких он только видел.
Что послужило им виной,
Кого же так обидел?
Спросить конечно не успел,
Верёвкой враз связали.
На помощь звать он не умел,
Да вряд ли услыхали.
Удар в лицо... в глазах туман,
Ногами в грудь пинали...
Ответь: - Ты, бывший партизан
И где твои медали?
Костюм с наградами висел
На стенке той... над вазой,
Бандюга знать так озверел,
Что не заметил сразу.
Сорвали махом, как товар
И в сумку запихали.
Какой же ждал их гонорар...
Они тогда не знали.
И псы позорные ушли,
От радости аж воя.
Соседи лишь кк утру нашли
Избитого героя.
И слава Богу, был живой
Наш фронтовик известный.
Как будто кончился уж бой...
И жизнь была чудесной.
Наверно он бы их узнал,
Хоть в масках были рожи,
Но только тягостно шептал:
- Спаси их душу, Боже!
Украинский бандитизм
С слезами, кровь, мародёрством
И есть бендеровский фашизм
С нацистким новым свойством.
А свойство это: бей своих,
Ляшко - пассивный педопсих,
Бандюга Коломойский...
А вообщем свора ещё та...
Подвох американцев
И на Порошенко кровь видна,
Но Русь клеймят... засранцы.
Им это, знаю, не пройдёт,
Ответ держать придётся,
Когда Европа с США поймёт:
За мир, кто в мире бьётся.
В стране соседней бандитизм
С смертями, кровью, мародёрством
Идёт бендеровский фашизм
И надо с ним бороться.
С морозно - белой метелью
И церквей торжеством,
С чуть заснеженной елью
К нам пришло - Рождество.
Благосвет колокольный
Сорвал с крыш тишину.
Праздник светлый, народный
Сколыхнул всю страну.
Сиянья свеч не померкли на Руси испокон,
Поклониться шли к церкви
К лику старых икон.
Шли с надеждой и верой
И с любовью в сердцах,
Под библейские напевы
Рожденье славить Христа.
И конечно просили...
Для родимой страны,
Для любимой России,
Чтоб жила без войны.
Христа незримы объятья,
Не ведан нам Рай иль Ад:
Молились люди за счастье,
Глядя в Божественный взгляд.
С морозно - синей метелью
И церквей торжеством,
С нарядной и ласковой елью
Явилось к нам - Рождество.
Родился, он, в зоопарке, в неволе,
Но зов всё кричал внутри вен,
Бунтующий, злобно, по воле,
Оставившим предком свой ген.
Он бурлил, тосковал и просился
На свободу, в родные места.
Однажды в силу он, вдруг, превратился,
Что копытом замки разорвал.
Сломав, по ходу, железные прутья,
Олень покинул свой грязный вольер.
Как печально смотрели собратья
На прощальный и дерзкий пример.
Рассекая рогами преграды,
Олень мчался в зовущую даль,
Вдруг машины из железного стада
Не смогла тормознуть на педаль.
И красавец, словно споткнулся
От удара и сполз под кювет,
Но в сознаньи его всё теплился
Свет надежды, которого нет.
Толпа зевак вокруг заявилась,
Ему помочь уже было нельзя,
А из глаз его тихо катилась
По щекам впалым, с кровью слеза.
